В суд – с томограммой мозга
Могут ли отклонения в изображении головного мозга подозреваемого быть наилучшим аргументом защиты и ключевым доказательством? ''Прошу прощения, Ваша Честь, но моя лобная доля – как козий сыр, вся в дырах''.
На основании МРТ-сканирования головного мозга никогда нельзя делать уверенные заявления о степени вменяемости или поведении подозреваемого. ''Если в черепной коробке полной картины разрушения нет, то нельзя делать никаких заслуживающих доверия утверждений,'' – говорит профессор судебной психологии Маастрихтского университета Harald Merchelbach. ''Более того, нет таких пороговых величин, при которых бы повреждение мозга вызывало или не вызывало отклонения в поведении. Я знаю молодого человека, который после удаления опухоли потерял половину мозга, и он продолжает нормально функционировать уже несколько лет после операции''.
Так что же такое ''нормальный'' мозг? Здесь никакого окончательного заключения дать нельзя. Разнообразие мозга не уступает разнообразию носов или позвоночников. ''Отклонения на МР-скане позвоночника тоже мало что скажут о реальных жалобах пациента,'' – подчеркивает член Правления Нидерландского института судебной психиатрии и психологии Thomas Rinne, ответственный за науку и обучение кадров. Институт регулярно пользуется результатами сканирования мозга и данными нейропсихологических тестов при подготовке отчетов судебно-психиатрической экспертизы о психическом состоянии подозреваемых. Но само по себе изображение мозга ни о чем не говорит, замечает Rinne. ''У одного повреждения лобной доли вызывают сильные психические отклонения. А у другого – ничего подобного. Поэтому всегда должны быть другие доказательства, подтверждающие присутствие дефицита. Это, например, может быть симптоматическое поведение, отклонения в показателях тестов или данные наблюдения от членов семьи или друзей.
К тому же ''читать'' МРТ-изображения мозга не так легко, как это многим представляется со стороны. Ведь это совсем не ''фото'', а на 99% - статистика. А интерпретация такого изображения – это отдельная специальность. А потому такие нейродоказательства чреваты переоценкой и неправильной интерпретацией. Современные техники сканирования мозга – компьютерная и магнитно-резонансная томография – действительно могут показать потерю клеток в определенных отделах мозга. ''Но только отклонений на сканах мозга недостаточно, чтобы поставить, скажем, диагноз деменции,'' – говорит исследователь болезнь Альцгеймера Pieter Jelle Visser (Медицинский центр Маастрихтского университета). ''Уменьшение объема мозга может быть и частью нормальных процессов старения, и оно совсем не обязательно сопряжено с какими-то проблемами. Скан максимум может поддержать наличие болезни мозга, но всегда в сочетании с другими данными. Всегда надо иметь полную картину: ты анализируешь поведение, проверяешь память и другие навыки, ты разговариваешь с окружением человека. И только после этого следует диагноз,'' – говорит Visser.
Подозреваемые могут симулировать психические расстройства. Извините, Ваша Честь, но у меня синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) или посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), или я слышу голоса. Психические расстройства, на которые ссылаются подозреваемые, в 30% случаев – симуляция, говорит Merchelbach. ''Об этом свидетельствуют результаты научных исследований. Подозреваемые могут симулировать и находясь в сканнере. Получить патологическое изображение в сканнере довольно легко. Один боксер из Нью-Йорка, которого обвиняли в злоупотреблениях своей силой и навыками, например, выпил антипсихотиков, чтобы получить МРТ-изображение психической спутанности''.
Чтобы исключить даже мысли о симуляции со стороны подозреваемых, Merchelbach призывает к разработке специального Протокола. С ним согласен Rinne из Нидерландского института судебной психиатрии и психологии: ''Саботаж МРТ-изображений действительно очень возможен. Слушком много стоит на кону для подозреваемых''.
По мнению Merchelbach, важно предусмотреть, чтобы эксперты, которые будут интерпретировать томограммы, не получали информацию, которая может повлиять на их суждение. ''Эксперт не должен знать, чья это томограмма – человека, совершившего убийство, или человека, пострадавшего от несчастного случая''.
Нейробиологические доказательства уже вошли в зал суда, и никуда не уйдут. Ежегодно десятки адвокатов защищают по уголовным делам своих клиентов с использованием отклоняющихся от нормы изображений мозга, уровней гормонов или данных о побочных эффектах антидепрессантов. Известный в Нидерландах пример – женщина из местечка Найбейтс, которая на первом суде получила 12 лет тюрьмы за убийство своих новорожденных детей. По итогам обжалования наказание было уменьшено до 3-х лет плюс лечение в судебно-психиатрической клинике, когда выяснилось, что у нее в мозге слишком мало извилин. Это, в сочетании с данными психологических тестов, подвело экспертов к выводу о том, что в некоторых областях уровень ее понимания соответствует уровню ребенка десятилетнего возраста.
В гражданских делах нейробиологические доказательства сейчас задействованы в сотнях дел в год. Так, например, значительное количество контрактов было признано недействительными, потому что одна из подписавших сторон смогла убедить судью в том, что в момент подписания она страдала деменцией.
Влияние нейронаук на судебные решения в Англии и США уже выражается в появлении отдельной профессиональной области – законодательства о мозге (neurolaw). В Нидерландах пока этого нет.
По материалам:
‘Rechter, het is mijn frontaalkwab’. – De Volkskrant, 21.05.15, p. 8-9.