Упрямо искать лечение для болезни Альцгеймера

''Наша область активно развивается в направлении от диагностики к прогнозу''

Невролог и глава Альцгеймеровского центра при Свободном университете Амстердама проф. Philip Scheltens рассказывает о поиске лечения для болезни Альцгеймера и прочих деменций, о роли биомаркеров и прогнозе потребности в помощи для конкретных пациентов:

- Существуют разные формы деменции. Как их различить и где проходят границы между ними?

Scheltens: ''Мы ведем много исследований в этом направлении. Сейчас у нас все лучше получается разделить болезнь Альцгеймера и другие формы деменции. Тут велика роль сбоя, связанного с определенными белками. При Альцгеймере это амилоид, при лобно-височной деменции – это часто тау-белок, а также, возможно, програнулин или белок TDP-43. Это мы собираемся исследовать дальше. На основании исследований можно будет предлагать более персонализованную терапию''.

- Как обстоят дела с ранним распознанием деменции?

Scheltens: ''Тут произошли существенные сдвиги. Мы сейчас занялись легкими когнитивными изменениями. Если при их наличии ПЭТ-сканирование показывает отложения амилоида, то уже можно говорить о болезни Альцгеймера. У людей с легкими жалобами, но пока без объективных признаков болезни, на основании биомаркеров можно предположить развитие какой-то из форм деменции. Можно выполнить сканирование у людей, не имеющих никаких жалоб, и, в зависимости от возраста, у 10-30% будут отклонения от нормы в части амилоидных отложений. Возможно, их уже следует начинать лечить, чтобы отсрочить во времени проявление клинических симптомов болезни''.

- Говоря об отложениях амилоидного белка, Вы имеете в виду гипотезу амилоидного каскада. Вы можете кратко объяснить, что это такое?

Scheltens: ''В ходе нормальных биологических процессов возникновения и распада, в числе прочего, белок-прекурсор амилоида превращается в амилоид; в случае ''ошибки'' появляется бета-амилоид. Он собирается в клубки и бляшки. Далее следует каскад из деградации нейронов, потери синапсов и в конечном итоге клинических жалоб. Внутри этого каскада есть несколько точек приложения терапевтических усилий''.

- Что это за точки приложения усилий?

Scheltens: ''Во-первых, это подавление фермента, который вызывает ошибку в трансформации амилоида, например, с помощью ингибитора бета-секретазы. Во вторых, использование моноклональных антител к амилоидам в бляшках. В настоящее время самые разнообразные виды моноклональных антител находятся во 2-и и 3-й фазах испытаний. Кроме того, можно влиять на ферментативные процессы, которые тоже играют определенную роль. И, наконец, возможна активная вакцинация, при которой вводится ослабленный токсический амилоид, а человек сам вырабатывает антитела к нему. Для всех вышеупомянутых подходов уже набраны пациенты в очень ранней стадии или даже испытуемые без каких-либо симптомов, но с отклонениями в биомаркерах''.

- Каковы шансы на успех? Результаты научных исследований с препаратами против деменции пока не очень оптимистичны

Scheltens: ''Я верил и продолжаю верить в успех. Коллеги даже называют меня ''последним оптимистом'' в нашей области. Действительно, такие препараты, как мемантин и ривастигмин оказались мало эффективны. Но не забывайте, что они разрабатывались при совершенно ином уровне знаний о болезни Альцгеймера. Разработчики исходили из холинергического дефицита, а если бороться с этим, то возможно лишь некоторое облегчение симптомов. Фактически, это все, чем мы на сегодняшний день располагаем. Уже давно пришла пора для создания препаратов, которые будут воздействовать на основу процесса болезни''.

- Ситуацию осложняет и то, что бóльшая часть случаев деменции приходится на людей в возрасте за 80 лет

Scheltens: ''Это так. Помимо проблем с каким-то белком, у них практически всегда присутствует другая патология, например, проблемы с сосудами или просто старение мозга. Есть некоторые косвенные свидетельства того, что в последние двадцать лет здоровый образ жизни позволил сдвинуть порог наступления деменции на более преклонный возраст. Но в этом случае мы опять-таки не нацеливаемся не первичную причину нейродегенеративной деменции''.

- Что показывают результаты последних научных исследований?

Scheltens: ''В последние 20 лет мы лечили очень много людей, у которых были признаки болезни Альцгеймера, а вот патологии мозга у них на самом деле не было. Теперь мы изменили подход и ориентируемся на биомаркеры. Мы смотрим не столько на жалобы и симптомы, сколько на проблемы с белками, которые лежат в основе болезни. Как множество путей ведут в Рим, как и для деменции существует множество возможных причин. С другой стороны, за разными фенотипами может скрываться одна и та же патология. Так, например, не у всех пациентов с болезнью Альцгеймера отмечаются проблемы с памятью – у них могут быть зрительно-перцептивные проблемы, речевые, поведенческие или связанные с исполнительской функцией. Это разнообразие делает нашу область исследований столь интересной. Мы также выяснили большое значение ранней интервенции. Большинство интервенций оказываются неэффективными именно потому, что их используют у пациентов с уже развившейся деменцией – на этом этапе они уже не помогают''.

- ВОЗ в докладе о деменции (2012) призвала страны предпринять действия по предотвращению эпидемии деменции в будущем

Scheltens: ''На встрече G8 по проблеме деменции в конце 2013 была принята декларация, в которой говорится о необходимости разработки до 2025 году терапии, излечивающей или, по крайней мере, модифицирующей эту болезнь. Таким образом был запущен механизм, и многие страны разработали собственные планы и программы для пациентов с деменцией. У нас [в Нидерландах] тоже есть амбициозная цель: до 2020 года сделать эту болезнь управляемой и поддающейся лечению. Здесь существуют свои три столпа, три основы – это научные исследования, улучшение системы помощи и социальные инновации''.

- Какая роль отводится психиатрам в упомянутых трех столпах?

Scheltens: ''В Нидерландах люди с деменцией проходят через многих специалистов. Эта болезнь – многоголовое чудовище, и борются с ней объединенные силы неврологии, психиатрии и гериатрии. Каждая из этих специальностей делает свой вклад, в зависимости от конкретных обстоятельств. На ранней стадии болезни на передний план выходят когнитивные расстройства. Позже к ним присоединяются поведенческие расстройства, и тут велика роль психиатра. По крайней мере, мы должны впрягаться в эту тележку и оптимизировать помощь''.

- В какой мере упомянутые Вами биомаркеры помогают прогнозировать потребности в помощи у конкретного пациента, и каковы последствия для его окружения?

Scheltens: ''К сожалению, пока ценность биомаркеров в части прогноза потребности в помощи, прогноза проблемного поведения и времени помещения в заведения ухода не столь велика. Наша область активно развивается в направлении от диагностики к прогнозу''.

По материалам:
Koppig blijven zoeken naar de behandeling van Alzheimer. – De Psychiater, 2015, Vol.22, Nr. 1, p. 16-17.